Павел Бурсиан. Моя Инта/Глава 1

Избранные главы из книги П. Бурсиана «Моя Инта»

Глава 1. Несколько слов о севере (вместо предисловия)

Шаблон:Цитата Так впоследствии уже в 70-е годы романтично и образно описал в своем стихотворении начало Инты известный интинский поэт Николай Воропаев.
Поэтам присуща возвышенность и некоторая идеализация действительности. Это понятно: без них нет поэзии. Реальная жизнь намного суровее, тем более на Севере.
Вот почему начать эти воспоминания мне хочется именно с оценки тех экстремальных условий, в которых приходилось жить и работать всем участникам строительства города, этого подлинно исторического процесса в жизни Республики Коми, да и всей нашей страны. Первая трудность — это тысячекилометровая отдаленность Приполярья от обжитых мест, тем более, что километры эти складывались из непроходимых лесных чащоб да опасных для жизни болот и трясин, пересекались десятками рек и речушек, множеством озер.
Непреодолимым казался и климат этих мест, где зима длится более полугода, морозы достигают 40 градусов и более, а от леденящего ветра в пургу буквально стынет кровь в жилах. В теплое же время года здесь злобствует гнус, способный вывести из строя самого выносливого человека, если он без накомарника. Этим трудностям всегда сопутствовали специфические, так сказать, полярные заболевания — авитаминоз, цинга, куриная слепота. Выдерживать этот жестокий, своего рода прессинг Приполярья, могли лишь сильные духом волевые люди, ни на минуту не терявшие надежды дожить до лучших времен. Все остальные сходили с жизненных дорог, пополняя бесчисленное количество безымянных могил…
Третьим существенным обстоятельством, определявшим характер этой исключительно суровой стройки, было широкое использование на ней труда заключенных, резервы пополнения их рядов в то время были поистине неисчерпаемыми. Конечно, эти факты старательно скрывались, и многим жителям страны были даже неизвестны, но на Севере об этом знали все, ибо вся территория республики Коми была покрыта лагерями.

Таковы были условия и обстоятельства, при которых шло освоение нашего угольного месторождения и строительство города.
Город строился, потому что здесь был уголь. А вот кто впервые узнал об этом и поведал людям?
О находках каменного угля в Печорском крае было известно давно. Промышленник и исследователь Севера М. К. Сидоров в 1881 году издал книгу «Север России», в которой находились и описания выходов углей по побережьям рек: Печоре, Щугору, Большой Сыне, Усе, Ижме, Цильме — всего в семнадцати пунктах. В книге только не было ничего об Интинском месторождении. Первые сведения об интинском угле появились значительно позднее.
В 1912 году житель села Петрунь Иван Николаевич Сорвачев сообщил члену Российского географического общества Петру Платоновичу Матафтину о том, что им обнаружены выходы каменного угля на реках Косью, Нече и Большой Инте.
П. П. Матафтин сам посетил все выходы, указанные Сорвачевым, описал и отобрал образцы. Краткую записку о своей работе он направил академику Ф. Н. Чернышеву, а образцы углей — геологическому музею Российской академии. Так, в 1915 году в перечне угольных месторождений Печорского края появилось Интинское. Царское правительство не придало этому факту большого значения, и данные об Интинском угольном месторождении оказались в архиве.
Показательна во многом судьба Ивана Николаевича Сорвачева. Неутомимый труженик и исследователь природы, построивший в селе Петрунь первую школу, в которой учатся маленькие петруньцы и поныне, на 65-м году жизни во время проведения советской властью коллективизации был обвинен в подрывной деятельности против этой власти по 58-й статье, пункт 10 УК РСФСР, в 1931 году расстрелян в местечке Чибью (Ухта). Лишь в 1989 году, в июле, Указом Верховного Совета СССР он был посмертно реабилитирован.