Каждый день жизни
Каждый день жизни — художественный фильм Одесской киностудии.
- Режиссёр: Тимур Золоев
- В ролях: Николай Мерзликин, Виктор Измайлов, Владимир Кашпур, Юрий Кузьменков, Всеволод Гаврилов, Неонила Гнеповская, Зинаида Дехтярева, Вячеслав Жариков, Борис Иванов, Сергей Ляхницкий
- Год: 1974
Фильм снимался в Донецке на шахте «Трудовская» № 5-бис
Содержание
Описание
Дирекция шахты ставит перед новым главным инженером Маратом Жуковым задачу закрыть опасную лаву,
переставшую выполнять план. Бригадир Доценко всеми силами противостоит этому, поскольку распадется бригада, формировавшаяся годами.
Сделав расчёты, Жуков обнаружил возможность выхода на нормальный пласт и смог убедить начальство, что не стоит расформировывать бригаду…
Мнение критика
На шахту приехал новый главный инженер Марат Жуков. Со стороны приглашен этот блестящий инженер, многому обучившийся в столичной среде деловых людей, — у него лицо такое твердое, резкое, умные глаза и прочные челюсти. У него безвременно скончалась жена, есть дочь Таня.
Но приглашен он на уже известную нам роль новатора-преобразователя. Новый главный инженер призван доказать, что нерационально сохранять за бригадой Доценко самостоятельный участок, если он дает в сутки не тысячу тонн угля, как каждый из остальных, а всего триста—четыреста. Между тем, если бригаду Доценко разверстать по другим участкам, выиграет и производство в целом и шахтеры.
Жукову ли не знать цены оперативному простору, а эта лава только силы сковывает. И Марат начинает точно в духе законов НТР: «А почему нельзя закрыть завтра? Почему на это нужен месяц?» И слышит в ответ нечто: «Завтра — суббота». Весь фильм — объяснение, почему нельзя, хотя и надо. Объяснения поверхностные, буквально даваемые в «словах, словах, словах»: в бригаде Доценко не случайные люди, а настоящие шахтеры, сплавившиеся в монолит с высокой внутренней температурой, раздроби его — погаснут. Не цифрой, мол, единой жив человек. Не только люди — для дела, но и дело для людей и т. п. Это не ново и легко может быть опровергнуто словами же: люди на всех участках наши, те же шахтеры, притрутся! Тем более, что игрой в поддавки со зрителем (и с темой) выглядят некоторые диалоги: «Не могу я от них уйти… В прошлом году у нас был выброс газа. Я тогда испугался и побежал на выход. Они все видели… И тогда мне никто даже слова не сказал. Взглядом не дали понять!» — говорит могучий, черноликий красавец Семен. Марат: «Но по инструкции шахтер не обязан рисковать своей жизнью ради жизни другого!»
Данью полупочтенной традиции «аварийного» псевдогероического кинематографа звучит и признание самого Доценко (Н. Мерзликин): «Когда уголь идет нормально, без обвалов, воды мало в шахте… так скучновато!» Попытка с явно негодными средствами — и пренебрежение одного из героев фильма, Григория, к арифмометру (на предмет посрамления всяких там ЭВМ): можно крутить ручку тысячу раз, а можно и не крутить — все равно уже в уме сосчитано.
Но среди проходного, необязательного и просто ошибочного вы не раз и не два ощутите удар правды. Удар правды — и в любовной пристальности камеры, когда она, едва касаясь, как бы ласкает утомленные черные шахтерские лица, и в высокой, пронзительной, щемящей песне Василя, когда пришло все же известие о закрытии лавы. Удар правды несет в себе и сцена в опасном забое, когда замер конвейер, а черные лица застыли в нечеловеческом напряжении, светясь тем единственным, ослепительным светом — на что лишь бледный намек в словах «шахтерское братство». Ощущение правды, — и в тонком тумане над терриконами, и в немудрящих заботах под кровлями полудеревенских домиков, и в лучшей, по-моему, сцене, когда идут по аллее шахтеры со смены и расходятся молча, на полукивке — легкое иго пережитого вместе, бессловесная нежность солдат.
…По тугой, холодной лестнице взлетая к своим телефонам, Марат по московской привычке решал попутно кучу дел: время! Сроки! Все правильно — стиль НТР! Только ведь если бы не встретил Марат такого вот Доценко, с кем нельзя, ни в коем случае нельзя решать проблемы на лестнице, не получилось бы так, что и в душе он постепенно привык бы решать на бегу, по селектору? Вот один из главных моральных вопросов, что рождается в рамках этого традиционного производственного сюжета. Тимур Золоев не дошел еще до настоящего угля, на его ленте видим мы немало легкой, лишней породы. Но эта лава (я имею в виду производственный сюжет) по-прежнему весьма перспективна, потому что искусство, как известно, есть не руководство к хозяйственной работе, а напоминание об идеале.
К. Коробков
«Советский экран» № 23, 1974 год
Мнение шахтера
Ряд неточностей мешает воспринимать фильм, а несоответствия начинаются уже со сценария. Авторы противопоставляют главного инженера с его планами закрытия лавы бригадиру, начальника участка вообще нет в фильме. Ради художественного замысла главный даже встречает у ствола одного из членов бригады, чтобы уговорить его перейти на проходку — это всё равно что полковник будет беседовать с солдатом, объясняя приказ. Понятно, что диалог должен состоятся, раскрыть тему единства бригады нужно, и не один разговор понадобился авторам, которые еще в пивную рабочих с главным инженером отправили. Хотя, может это для наших времен неестественно, когда принцип «я начальник, ты — дурак» доведён до крайних пределов, а по меркам 70-х нормально? Мы — шахтёры, шахта — это наша жизнь, каждый день в шахте как жизнь, отсюда и отношение к работе не только как к месту зарабатывания денег. Эту мысль доводят герои фильма, а технические неточности — им можно только усмехнуться. «Конвейер забурился»?? Забавно. Из художественных соображений бригада порвавшуюся ленту стягивает вручную — надо показать единство бригады. Лебёдку задействовать было бы логичнее в данной ситуации, не правда ли?
Фильм посмотреть стоит хотя бы ради мелочей той эпохи, которые где-то перекликаются с нашим временем, а где-то требуют пояснений. Если авторы упустили фигуру начальника участка, то парторг (лидер организации коммунистов на шахте) за спиной директора — без этого никуда. Пожилой шахтёр носит каску старого образца — это фишка опытных горняков, где они только такие раритеты выискивают? Кстати, по сюжету ему в 50 лет на пенсию, а нам до 63 надо работать. Когда шахтеры идут со смены по аллее и расходятся, не набиваясь в автобусы, то понимаешь, что и живут они здесь же, при шахте. Курят герои напропалую: в кабинетах, дома, на улице — сейчас так фильмы не снимают, да и в АБК никто не курит, если только тайком. 1000 тонн добычи в сутки с лавы — маловато, но 4000 с шахты и по нынешним временам достойно. Достойно выглядят и герои фильма, актёры обошлись без излишней театральности, а авторы без лишнего пафоса показали шахтёрскую жизнь.
