Евгений Коновалов. Как Митяй землепроходцем стал
Было такое. На одной шахте работал проходчиком парень. Звали его Митяй. Покуражиться любил. Не так чтоб от злого сердца и умысла, а только смеха ради.
Бывало, примется в шахту новенький. Понятное дело: всякому человеку впервой не по себе в подземелье-то. Тьма, сырость, темнота, паркотня. Митяй тут как тут:
— Чего стоишь, не работаешь? Видишь, сейчас завал будет? — и показывает на абапол, что чуть надтреснул. — Ты спиной в него упрись и держи покрепче, пока я за другим абаполом сбегаю!
Новенький упрется и держит до тех пор, пока кто-нибудь из проходящих не скажет:
— Чего это ты уперся?
— Да так мол, и так.… Кровлю держу!
Проходящий только рассмеется:
— Ну, Митяй, ну аспид!
Была у него девка. Капризница да манерница. Катей звали. Говорит она ему:
— Гулять то мы с тобой гуляем, а замуж за тебя я не пойду!
— А это почему? — спрашивает Митяй.
— Насмешник ты и зубоскал! Мне от людей и сейчас проходу нет, а жить станем и вовсе обсмеют.
Тут он всхорохорился:
— Да что я проходчик хуже других? Передо мной хоть какой крепкий песчаник расступится! У кого хочешь, поспрашивай, как я в шахте-то!
— Да уж слыхали! — язвит девка.
Хотел он в сердцах уйти, да вспомнил вдруг.
— Гляди, чего я тебе из шахты принес.
— Ух, ты! Что это? — удивилась Катерина.
— Хрусталь это горный — говорит Митяй. Я в шахте его нашел. Редко попадается, но бывает.
Надула тут девка губы:
— Разве это камень? Вот я видела камень на удивление. Как проходили по руднику цыгане, был у одной в кольце! Горит как огонь, чуть повернет она им, камень тот изменится, и уже цвет у него другой. Словом, не камень, а пламя разноцветное. Вот найди такой же, тогда все твои выходки прощу!
Сказала так и ушла. Задумался Митяй. О том камне забыть не может.
Стал он на меловые горы ходить. Хочет среди кремня дорогой камень сыскать. Однако порой такой попадался, что глаз не оторвать, но только не было в кремнях прозрачности и лучистости, о которой Катя говорила.
Вот как-то присел он и разглядывает что-то. Смотрит — человек вдали идет незнакомый. Идет, как слепой без поводыря. Руки вперед вытянул. Шагает медленно, осторожно, а в руках у него будто бы прутик тоненький.
— Что такое? — думает Митяй — Подойду, помогу слепому!
Подбегает, а это вовсе и не слепой. Одет хорошо, котомка за плечами, за поясом молоточек на клевак похожий — только маленький такой, а рукоять длинная. Вот тот человек говорит:
— Что ищешь?
— Камень лазоревый ищу, чтоб разными лучами отсвечивал, а разве тут его найдешь? В этой степи окроме угля, мела да зноя ничего и нет!
— Не говори так! — улыбается странный человек. — В Донецкой степи все есть, только в разных местах.
— А ты почем знаешь?
— Я то знаю! Вот к примеру, как мыслишь, есть ли вода по близу?
— Какая уж тут вода? Самый близкий родник отсель верст за пять, аж за Криничанской балкой!
— Неправда твоя — говорит человек.
— Видишь прутик у меня в руках. Вот он сейчас спокоен, а отойду сажней на тридцать — затрепещет прутик в руках и укажет где воду копать. Коли не веришь — на держи его, и сам иди!
Пошел Митяй.
… И точно, в одном месте запрыгала у него в ладонях лоза. — Ну, чудеса — думает Митяй.
— Вот здесь вода есть — говорит незнакомец.
Много разного поведал Митяю тот человек. Жаль, что ушел скоро.
— Попылю — говорит, — дальше каменную книгу Донецкой степи читать.
Задумался Митяй:
— Чего это я сижу в шахте? Пойду-ка и я по неоглядной степной стороне. Белый свет погляжу, землю изведаю, что в ней сокрыто, да заодно и лазоревый камень Катюше сыщу.
Немало верст отмерил Митяй пешим ходом по Нагольному кряжу. Много всякого повидал он на пути от Камянных могил до реки Волновахи, от Нижнего Нагольчика до широкой Стрелецкой степи.
Всяких камней повидал он по берегам рек, у каменных выступов кряжа, но лазаревого камня так и не нашел.
— Может соврал тот человек, что в Донецкой степи есть такой камень? — думалось ему порой.
Приходит он как-то на степной хутор. Остановился у одной хаты, воды попросил, а ему старая бабка в ответ:
— Нету! Сами без воды маемся. Родник пересох.
Стал Митяй прутиком воду искать. Нашел. Мужики лопаты принесли, начали копать. Вскоре и вода показалась, чистая пригодна. Заночевал он у той старухи. Вот она его и пытает:
— Чего, добрый человек, по свету ищешь?
— Хочу знать, чем земля богата, а заодно и лазоревый камень найти. Не слыхала ли о нем?
— О камне таком не слыхивала, но кое-что тебе скажу. В наших краях издавна идет сказ, что тому, кто увидит зеленый луч — всю жизнь будет добро. И еще говорят — гляди не только в землю, но и вокруг!
Удивился Митяй этим словам. Запомнил накрепко.
Застал его как-то вечер в диком урочище. Ночь наступает. В травах тревожный шелест. У обрыва трепещут беззвучно крылами летучие мыши, перекликаются совы. За деревьями тоскливая полоска зари. Положил он котомку под голову и скоро заснул. Утром прокинулся, глядь, а ничего от ночи и не осталось. Все золотом утрешнего солнца залито.
Птицы поют весело, роса блестит на травах хрустальной россыпью. Красота земная! Умылся Митяй утренней росой и пошел дальше. Идет, глядя по сторонам, лесом любуется. Вдруг в глаза что-то ударило радужное, резнуло лучом, он аж зажмурился.
Поднял глаза и видит: на высоком дереве сорочье гнездо, а из того гнезда лучик зеленый исходит.
Изумился парень — как бы узнать, что ж это такое? Не тот ли луч, про который бабка говорила?
Поплевал он на руки и полез на дерево. Но не тут-то было. Подняли тут сороки стрекотание неслыханное. Пробудилось урочище. Тут и воронья сграя налетела, кружат, пугают криком, бьют по голове крыльями. Долез все же. Глядит, а в сорочьем гнезде на дне лежат камешки разные, а средь них и тот, что сам лазоревый, а зеленым светом отливает.
— Ну, сорока-белобока! — смеется Митяй. Не зря говорят, что сороки все блестящее к себе в гнездо несут. Значит и камни-то эти, где-то поблизу от гнезда лежат. Стал Митяй искать жилу в породе, где камни эти родятся, — вскоре и отыскал. Далеко пролегла она — от Сорочинского урочища до Старой Игнатьевки.
… Еще долгое время бродил он по Приазовью и не мог надивиться богатству этой земли, что в себе самоцветы упрятала. Понял он, о какой степной Книге говорил тот человек, что заронил в его душу страсть к землепроходству.
См. также
Евгений Коновалов. Байки, сказы и бывальщины старого Донбасса
- Караульщик огневого камня
- Дырявый кафтан
- Атаман
- Шахтерская дочка
- Шубин
- Мария — глубокая
- Деньги От Шубина
- Чудный Иван
- Мышка-полевка и Аришка-аршинка
- Два коногона
- Сказ Сорвиленской горы
- Шахтарчук
- Каменная баба
- Про жадного шахтовладельца и золотистую крысу
- Бархатная злодейка, гремучий дедушка и веселящий понюшок
- Притча об угле
- Чертов палец
- Синий заяц
- Милое сердце
Евгений Коновалов. Гори, гори его звезда
Евгений Коновалов. Старые шахтерские профессии
